Юбилей с двумя ноликами. Просим молитв об упокоении р.б.Марии, отошла ко Господу 7 мая в возрасте 101 год
Просим молитв об упокоении р.б.Марии, отошла ко Господу 7 мая 2024 г. в возрасте 101 год. На Светлой седмице, 9 мая - 3й день.
Публикуем интервью о ней. Прихожанка нашего храма прп.Сергия Радонежского при больнице РАН, ветеран Великой Отечественной войны Мария Николаевна Пашкова. 25 марта 2023 года ей исполнилось 100 лет.
В качестве медсестры Марии Николаевне довелось участвовать в легендарных сражениях ВОВ – Сталинградской и Курской битвах, в составе 1-го Белорусского фронта освобождать Польшу и Германию, дойти до Берлина.
В рассказе Марии Николаевны о своем боевом пути упоминаются места, связанные с сегодняшними событиями специальной военной операции. Зимой 1942-1943 года на завершающем этапе Сталинградской битвы, когда неприятельские войска были взяты советской армией в кольцо, люфтваффе осуществляли снабжение своих частей по воздуху. Летчики приземлялись на аэродромах в Зверево, Шахты, Новочеркасске, Сальске, а позднее – в Артемовске, Горловке, Макеевке.
2 февраля 2023 года отмечалось 80-летие победы СССР в Сталинградской битве. В Волгограде прошел парад военной техники, вечером состоялся салют. На торжества приехал Владимир Владимирович Путин. Он возложил цветы на Мамаевом Кургане, выступил с речью на концерте, провел встречу с молодежью в музее-панораме «Сталинградская битва». Разговаривая с ребятами военно-исторического поискового отряда, Президент сказал: «В борьбе за умы людей, правда – самое главное оружие».
Семья
К началу войны Маша успела закончить четырехгодичную фельдшерско-акушерскую школу (теперь училище), в которую поступила после 7 класса общеобразовательной школы. Семье Пашковых Бог дал семерых детей, Маша – из младших. Детство было тяжелым, голодным. Девочка хотела помочь родителям и старалась скорее получить профессию.
Ее отец, Николай Иванович (1884 г.р.), участник Первой мировой войны. В молодости жил в Петербурге, работал на Путиловском заводе, имел высокий авторитет среди рабочих. Мать, Александра Тимофеевна – портниха. Днем почти все ее время занимали дети и хлопоты по дому, шить приходилось по ночам. В Рождество Христово и на Пасху после обязательного посещения храма в доме Пашковых собиралось много гостей, любили бывать и священники.
Революция 1917 года заставила многодетную семью перебраться из неспокойного Петрограда в небольшой старинный город Дмитриев (в 120 км от Курска). Иногда Дмитриев называют Дмитриев-Льговский. Интересно, что первое упоминание о Дмитриеве на реке Свапе встречается в русских летописях XII века. Древнерусский город-крепость помогал сдерживать татарские полчища в случае их движения на Москву.
В Дмитриеве родилась и росла Маша. Там застала ее война. Уже 8 октября 1941 года город был оккупирован немцами. Николай Иванович в последний момент успел отправить семью по Волге к родственникам в Саратов. Мария Николаевна устроилась на работу в поликлинику медсестрой. 11 марта 1942 года (за месяц до своего 19-летия) Мария получила повестку в военкомат. Ее призвали в медико-санитарный батальон 12-ой стрелковой дивизии города Саратова.
Сталинград
Мария Николаевна рассказывает:
«Ночью меня и еще 6 человек с моего курса из училища срочно отправили на пароходе в Сталинград. Плыли весело. Разговаривали о том, что война скоро закончится, государство даст нам квартиры, и все будет хорошо. О военных действиях мы знали только по кинофильмам. Все спали, когда раздался взрыв. Баржа, шедшая впереди, ушла по воду. Взрывная волна так раскачала пароходик, что люди в каютах попадали с полок.
Выбравшись на палубу, мы увидели стоящий в чудовищном огне и дыму город. Воздух был пропитан густым запахом гари. От непрерывного грохота дальнобойных орудий и минометов заложило уши. Визжа, пикировали немецкие самолеты, каждые 10 минут сбрасывая бомбы. В животе противно заныло от страха. Мою однокурсницу Настеньку трясло, она начала заикаться. Мы заплакали: «Разве можно здесь остаться в живых?!»
Офицер, прибывший за нами, рассказал, что при вчерашнем авианалете в госпитале погибли врачи и нас очень ждут. До места пробирались среди нагромождений искореженного металла и остатков разбитых зданий. Кругом развороченная взрывами земля и трупы, трупы…»
Сталинградская битва длилась 200 дней и ночей. Она началась 17 июля 1942 года, а закончилась 2 февраля 1943 года. Это одна из самых ожесточенных кровопролитных битв Великой Отечественной войны. В отдельные периоды битвы в ней участвовало до двух млн человек с обеих сторон, до 2000 танков, до 2000 самолетов, до 26 тысяч орудий и минометов. Количество безвозвратных потерь со стороны Красной Армии составило приблизительно 480 тысяч человек и 700 тысяч раненых. Немцы и их союзники потеряли убитыми и ранеными свыше 1, 5 млн человек.
По материалам Википедии
Мария Николаевна продолжает:
«В нашем госпитале было 4 врача, 2 фельдшера. Только главврач, окончивший Военно-медицинскую академию, успел побывать на фронте, получить ранение, остальные – зеленая молодежь. В боевой обстановке опыт приобретается быстро, жизнь заставляет учиться и искать выход из любого положения. Медицинский коллектив сплотился и самоотверженно исполнял свой долг по спасению жизней. Из госпиталя почти не выходили, об интенсивности боев судили по количеству раненых, от них же узнавали военные новости. Земля пропиталась кровью на метр в глубину. Среди участников боев было немало медиков, которые погибли и остались лежать с солдатами в безымянных братских могилах.
Операционные сестры спали по 3-4 часа в сутки посменно. Операции и перевязки шли бесконечной чередой. Тяжелораненых (в живот или в грудь) оперировали на месте, более легких (в конечности) перевязывали и отправляли в тыл. Требовалось много крови для переливания. Когда осколком, залетевшим в окно, ранило главного хирурга, второй хирург Н. П. Космодемьянский сам перелил ему свою кровь. Мы все стали сдавать кровь. За годы войны я сдала 25 литров крови. За сдачу крови полагались 1 стакан компота и 2 часа сна. Позже мне вручили удостоверение почетного донора.
Поэт Константин Яковлевич Ваншенкин, автор слов популярных песен «Я люблю тебя жизнь», «Алеша» и других, написал «Балладу о пролитой крови». Приведу отрывок из нее (сборник «Прикосновение»):
«Поодаль бой гремел
В ночи, когда солдата
Внесли с лицом, как мел,
В землянку медсанбата.
Там знали, что к чему,
Все было наготове.
И сделали ему
Переливанье крови.
Смешалась эта кровь
С его остывшей кровью.
И шевельнулась бровь,
Да-да, он двинул бровью.
И отступила мгла.
Как видно, снова жил он.
А кровь быстрей текла,
Толчками шла по жилам.
А кровь уже неслась
В немыслимом потоке.
Жизнь захватила власть-
Порозовели щеки».
Бои шли страшнейшие, сил нашим не хватало. Командующий фронтом Константин Рокоссовский получил разрешение И.В. Сталина направить под Сталинград заключенных из тюрем. Зеков доставляли самолетами. Оружие не давали, заставляя добывать его самостоятельно. Эти солдаты смело шли в бой с криком «Ура!» Также были присланы военные из личной охраны И.В. Сталина. На счету был каждый солдат.
«К концу лета немцы оттеснили Красную Армию за Дон. Фронт растянулся на сотни километров с севера на юг. 28 июля И. В. Сталин издал приказ № 227 «Ни шагу назад», в котором требовал остановить наступление противника. 23 августа немцы произвели самую долгую и разрушительную бомбардировку Сталинграда. В ней участвовало до 400 самолетов, каждый летчик совершил по несколько вылетов. Земля ходила ходуном, взрывы раздавались с интервалом 10-30 секунд. Из разрушенных нефтехранилищ потоки горящей нефти попали в Волгу, река горела. Было уничтожено более половины домов. По оценкам историков погибло от 40 до 90 тысяч человек.
В середине сентября начались уличные бои. Советское командование могло обеспечивать свои войска в городе только опасными переправами через Волгу. Река полностью простреливалась. Шла охота за каждым судном и даже лодкой. Борьба за плацдармы у Волги и на заводах северной части города продолжалась более двух месяцев. Мамаев курган несколько раз переходил из рук в руки.
Противники сражались врукопашную, в ход шли колющие и дробящие предметы, холодное оружие. Из-за опасности рикошета огнестрельное оружие применялось ограничено. Борьба шла за каждую улицу, дом, подвал, лестничный пролет.
В ноябре закончилась оборонительная часть битвы, и началось наступление Советской армии».
По материалам Википедии
Мария Николаевна продолжает:
«Через наш госпиталь (П.П.32000) прошло 30 тысяч раненых, возвратились в строй 72,3%. Раненых эвакуировали по Волге, часть из них долечивалась у местных жителей.
Расскажу об одном случае. Зимой 1942-1943 года стояли сильные морозы. Однажды я вышла из палатки и с трудом разглядела засыпанного снегом человека. Он лежал лицом вниз и хрипел. Огромная 10-сантиметровая рана от осколка зияла в спине. Закрыв рану бинтом, я дотащила бойца до крыльца госпиталя. Там ко мне подбежали помощники, и мы вместе донесли его до операционной. Солдат выжил. В 1988 году газета «Правда» опубликовала статью о том, как бойца выкопала из снега и спасла медсестра. В статье были указаны мои имя и фамилия.
31 января 1943 года фельдмаршал Паулюс с 24 генералами вермахта и «Южной» группировкой гитлеровцев капитулировал. 2 февраля нашими войсками ликвидирована «Северная» группировка немцев.
Много раненых немцев доставили в наш госпиталь. После обработки ран их увозили. Все немцы очень боялись наших солдат и спрашивали: «Рокоссовский»?
На конец февраля на территории Сталинградской области действовало 15 госпитальных точек для пленных гитлеровцев. Около трети их погибло от полученных в ходе сражения ранений, обморожений, авитаминоза, инфекционных болезней, истощения.
Сталин договорился с фельдмаршалом Паулюсом, что не отпустит пленных до 1956 года, чтобы они восстанавливали то, что разрушили. Во избежание бунта немцев разделили на небольшие партии и отправили в лагеря в различные части страны. По разным оценкам пленных было от 100 до 200 тысяч, точное число неизвестно.
Константин Симонов в газете «Красная звезда» №59 от 12.03.1943 года писал:
«…под командой нескольких красноармейцев идут через пустыри зелено-серые толпы пленных немцев. Они возятся среди развалин домов, вытаскивают из-под обломков изуродованные и окоченевшие трупы в таких же серо-зеленых шинелях, как и у них, и с немецкой аккуратностью, которая осталась у них даже в плену, штабелями складывают многие тысячи этих трупов на разных пустырях, а потом в землю закладывается тол и летят в воздух мерзлые комья, и в новой могиле под землей скрывается еще тысяча мертвецов, еще тысяча и еще тысяча, — потому что, сколько бы ни копали среди развалин, каждый день их находят снова и снова, а к весне воздух над Волгой должен быть чист и свеж, и среди руин всё-таки зазеленеют избитые осколками деревья, и дома вновь начнут вырастать еще до того, как кончится война».
Важнейшим следствием победы СССР в битве стало то, что Турция отказалась от вторжения весной 1943 года. Япония не предприняла планируемый Сибирский поход. В составе немецких войск были разгромлены союзники: 16 румынских дивизий, 10 итальянских, 10 венгерских, хорватский полк. Румыния, Италия, Венгрия стали искать возможность для выхода из войны и заключения сепаратного мира с Великобританией и США.
По материалам Википедии
Ранение под Сталинградом
Мария Николаевна делится воспоминаниями:
«Шел непрерывный поток раненых. Печки-буржуйки в госпитале раскалялись докрасна – в автоклавах денно и нощно стерилизовались хирургические инструменты. Медики надевали халаты прямо на голое тело, иначе невозможно – жарко. В тот день я ассистировала в операционной, на привычный свист бомбы никто не обратил внимания. Она снесла крышу нашего здания и словно ножом срезала один из его углов.
Взрывной волной меня швырнуло под металлический операционный стол, и я потеряла сознание. Стол принял на себя удары сыпавшихся сверху кирпичей, досок и штукатурки. Я не слышала, как пришли солдаты, чтобы собрать тела погибших. Они вытянули меня за ноги, торчащие из-под завала, и бросили на носилки поверх других трупов. Я застонала. Тогда меня срочно отправили в хирургический полевой госпиталь в 15 километрах от фронта.
Сорок дней я пролежала без памяти. Рядом с моей койкой раненые устроили круглосуточный индивидуальный пост. Меня ранило в голову, поэтому голову нельзя было поднимать, и дежурные внимательно за этим следили. Документы пропали, никто не знал ни имени, ни фамилии, но за мной старательно ухаживали. Придя в себя, я не могла понять, где нахожусь, попросила позвать хирурга Танечку и медсестру Наташу. Тогда мне рассказали, что моего госпиталя больше нет, и все товарищи погибли. После выздоровления меня оставили в этом же госпитале работать старшей операционной сестрой.
Фото: Мария Николаевна. Слева - в Берлине после войны.
Битва за Курск и за себя
В феврале 1943 года мы прибыли на Центральный фронт в город Курск. Курск дважды переходил из рук в руки. Наш госпиталь разместился по адресам: улица Ленина д.25 и улица Ленина д.69.
Никогда не забуду начальника госпиталя полковника Эндера. С ним связаны тяжелые воспоминания, но нужно об этом рассказать. Полковник использовал молодых медсестер для своих похотливых целей. Медсестер увольняли из-за беременности, а медиков и так не хватало. Пришел мой черед. Эндер, не стесняясь, вызвал меня прямо вовремя операции в свой кабинет. Не прийти – нарушить приказ, по закону военного времени за это полагается расстрел.
Когда полковник стал ко мне приставать, я закричала. Он так сильно ударил меня по лицу, что я пролетела через всю комнату. Оказавшись рядом с дверью, я быстро повернула ручку и выбежала. Молчать я не стала и сообщила обо всех случаях домогательств начальника госпиталя в политотдел. Но из опасения преследования сделала это не лично, а через знакомого офицера.
Эндер получил взыскание. На следующий день он велел доставить меня к нему. Сопровождаемая конвоиром я опять оказалась в ненавистном кабинете. Полковник отпустил сопровождающего и, ругаясь, наставил на меня пистолет. Его рука тряслась от злости. Он ждал начала вражеского авианалета или артобстрела, чтобы представить мое убийство как несчастный случай – осколок шальной в окно залетел, медсестра и погибла. Истинную причину смерти никто бы выяснять не посмел.
Каждый раз, когда Эндер был готов выстрелить, я, глядя ему в глаза, громко топала ногой об пол и выкрикивала: «Стреляй!». Я надеялась, что кто-нибудь, проходя мимо кабинета, услышит шум и зайдет. Но никто не пришел. Нервы мои были на пределе, я все хуже видела перекошенное злобой лицо Эндера, оно словно подернулось туманом. Пытка продолжалась около 40 минут. Он так и не решился выстрелить и убрал пистолет в кобуру. Из последних сил я рванулась к спасительной двери, добежала до родной операционной и там упала без памяти на тюки с ватой.
Медсестры пытались привести меня в чувство с помощью нашатыря, хлопали по щекам, но обморок был настолько глубоким, что только через 2 часа я пришла в себя. Полковник не оставил меня в покое и на следующий день утром отправил на передовую в надежде, что там я погибну.
На переднем крае
На передовой я не испугалась: не первый день на фронте. Кроме того, опыт ранения многому научил. Если на тебя летит бомбардировщик и сбрасывает бомбу – бежать нужно не от него, а наоборот – навстречу. Бомба идет по ходу самолета, будешь убегать - догонит. Свист бомбы услышал – никуда не беги, ищи скорее укрытие, воронку, любую ямку и прячься.
Я попала под командование полковника медицинской службы Бережного. Он ко мне очень хорошо относился, берег, не давал поднимать тяжелые носилки. Рост у меня маленький, сама худенькая – сороковой размер одежды. Мы не справлялись с потоком раненых, росла смертность. Санитарными самолетами их стали эвакуировать в тыловые госпитали Орла. В первую очередь – тяжелых и помеченных красными полосками на одежде (то есть с кровотечением). Бережной отправлял меня сопровождать раненых, чтобы я меньше находилась на передовой.
Я дежурила в паре со щуплым, небольшого роста водителем санитарной машины. Мы перекладывали раненых на носилки, тащили к самолету. Самое сложное – загрузка, ведь трапов не предусматривалось. Приподнимая один конец носилок, мы с трудом пропихивали их в открытый люк. Хорошо, если кто-то находился в самолете и мог нам помочь – подтянуть за ручки. После погрузки раненых (на борт брали 18 человек) я вставала на плечи водителю, подтягивалась и тоже забиралась в люк.
В Орле нас встречали машины со своими носилками. Приходилось внимательно следить, чтобы после разгрузки все мои 18 носилок вернулись в самолет, за утрату казенного имущества отдавали под суд.
Когда через некоторое время я прибыла с передовой в свой госпиталь, оказалось, что школа на улице Ленина, в которой он располагался, разрушена, вся хирургическая бригада погибла под завалами. Полковник Эндер желал моей гибели, но меня спас Господь. Господь и сейчас помогает. Бывает, когда почувствую себя плохо, помолюсь, выпью святой воды и, глядишь, через час-два становится легче.
Под Курском я получила еще одно ранение. Был сильный ночной бой в лесополосе, мы ехали в машине. Неподалеку раздался взрыв, взрывной волной нас выбросило из машины. Когда очнулась, оказалось, что левая рука сломана в запястье, задета голова. К счастью, я смогла быстро вернуться в строй.
Льгов -2
Ночью нас передислоцировали на железнодорожную станцию Льгов-2. Станция расположена в городе Льгов в 70 километрах от Курска. Льгов древний город, всего на 5 лет моложе Москвы. Во время фашистской оккупации в 1941-1943 годах в городе действовала своя «Молодая гвардия», 71 человек которой были расстреляны фашистами.
3 марта 1943 года Льгов был освобожден советскими войсками. После передислокации мы немедля развернули операционную в ближайшей школе. Палатки поставили в саду. Утра дожидаться не стали – медсестра Шура Булгакова и санитарка принесли раненого в ногу. Я перелила кровь, произвела ампутацию. Хирург у нас был новый, в чине капитана, его имя и фамилию узнать не успела – начался авианалет. Бомба попала в крышу.
Как только послышался свист бомбы, хирург и девочки выбежали на улицу. Девчонок разорвало на куски, хирург потерял ногу. Я успела нырнуть под чугунный операционный стол «Боброва» и вжаться в пол. На столе остался лежать спящий под наркозом раненый солдат. Со стен сыпалась штукатурка, из левого уха у меня пошла кровь, оно перестало слышать. Кругом гарь, копоть, темнота. На секунду «ожила» рация: «Гроза, гроза, танки»! Гроза – наш позывной. Связь прервалась, наступила тишина. Я подумала, что осталась одна, сейчас придут фашисты и начнут меня убивать.
Словно из-под земли послышался глухой голос: «Браток, как же?» Я обрадовалась, услышав русскую речь, с трудом встала. Голова чугунная, в ушах шум. Двое солдат принесли белого, как мел, раненого. Он был без сознания, раздробленная рука висела на коже и разорванной гимнастерке. Крови не было.
Стерильные хирургические инструменты в операционной всегда тщательно укрывались, благодаря этому они остались чистыми. Отрезав ножницами рукав гимнастерки, я ввела наркотик и пилкой ампутировала руку. Из всех сосудов брызнула кровь. Зажимами быстро зажала сосуды, оставалось их перевязать. Было 4 часа утра, сквозь пробоину в крыше ярко светила луна, вполне заменяя разбитые операционные лампы.
Я возилась с раненым на полу, бросая использованные инструменты на крышку автоклава, когда услышала позади властный окрик: «Что ты делаешь?!» Я даже голову не могла повернуть, чтобы посмотреть на говорящего, и продолжила работу. Тогда вошедший опустился рядом на колени, внимательно следя за моими действиями. Бог знает, о чем он подумал, когда увидел запорошенную штукатуркой фигуру, согнувшуюся в три погибели над раненым и отброшенную в сторону отрезанную человеческую руку...
Вошедшим оказался генерал-майор Ибрагимов. Он пришел в сопровождении нескольких полковников в новенькой военной форме с золотыми погонами. До этого форма была другого образца. Ибрагимова я знала прежде, обращалась к нему, чтобы он отдал распоряжение о предоставлении санитарного самолета раненым. Убедившись, что все в порядке, Ибрагимов отправился искать начальника госпиталя.
Позже я узнала, что днем Ибрагимов выступил на митинге перед местными жителями. Они пришли помочь похоронить погибших при обстреле. На митинге Ибрагимов пообещал представить меня к награде. Я же в то время была занята своими обычными делами в госпитале – подготавливала операционные столы и перевязочный материал.
Девочек-медсестер, погибших при той бомбардировке, посмертно наградили Орденом Отечественной войны. Военком вручал награды их родителям. Хирурга и меня представили к награде Орденом Красной Звезды. Но я так и не смогла его получить. Наградной материал хранится теперь в архиве. Я знаю Указ и число, год и место награждения».
Окончание здесь.
Интервью взяла Анна Бухарина, наш постоянный автор рубрики "Людям о людях"
